Ответом на создание «Общенародного фронта» может быть только движение Сопротивления. Духовного.
Петр Саруханов
Стоящие на краю русской бездны не ощущают отсутствия дна. Им не хватает глубины воображения. Там, за пределами воображения, сегодня происходит тектонический сдвиг культурных пластов, равного которому по мощи и значению в России не было несколько десятилетий, а то и столетий. Возможно, совсем скоро колебания культурной почвы достигнут поверхности социальной и политической жизни, и тогда Россия вздрогнет от удара такой силы, какого не было со времени окончания Второй мировой войны.
Несмотря на громкие предупреждения политически активного меньшинства, «определяющее большинство» полагает, что реставрационная политика Владимира Путина не зайдет слишком далеко, а политические репрессии будут носить локальный характер и остановятся на приемлемом для элиты уровне.
Все ждут от Путина, что и дальше будет «как сейчас», — тошно, но терпимо.В действительности все обстоит с точностью до наоборот. Россия находится на пороге масштабных и необратимых потрясений, инициированных самой властью, которые затронут очень широкие слои населения. Жизнь будет быстро меняться, и далеко не в лучшую сторону.
Масштаб случившегося с Россией элитами не осознан, брошенный историей вызов недооценен, глубинный смысл происходящего не понят. Пока российские элиты приспосабливаются к жизни при авторитаризме, Россия плавно, но неуклонно скатывается в тоталитаризм. Те, кто готовится жить при Пиночете, могут быть весьма разочарованы, неожиданно обнаружив себя живущими при Муссолини или Сталине. Россия не отделена от своего страшного прошлого китайской стеной. Это прошлое живет в ней, как бацилла чумы, готовая в любую минуту вырваться наружу из потревоженной могилы. Россия ходит сегодня по чумному кладбищу собственной истории с лопатой. Не дай бог ей начать копать…
Уничтожение инакомыслящих
Нет, Москва — это не Рио-де-Жанейро, а путинский режим — не полицейское государство.Полицейское государство контролирует поведение человека в публичной сфере, оставляя ему на собственное усмотрение частную жизнь. В отличие от полицейского государства, тоталитарное государство не признает разделения на публичную и частную жизнь, пытаясь контролировать человека везде, всегда и во всем. Именно Ленин, отрицавший границу между частным и публичным правом, заложил основы советского тоталитаризма. Сталин лишь развил на практике ленинские принципы управления страной.
Авторитарное государство борется с преступными (с его точки зрения) действиями, тоталитарное — с преступной мыслью. Авторитарный режим уничтожает оппозицию, тоталитарный расправляется со всеми, кто имеет позицию, свою точку зрения.Врагом авторитаризма является нелояльно мыслящий человек. Врагом тоталитаризма является просто мыслящий человек. Именно мыслящий человек, обычный homo sapiens, каким мы его знаем и любим, — является для тоталитарного государства главной
угрозой. Чтобы такое государство было стабильным, способность человека самостоятельно мыслить должна находиться в подавленном состоянии.
При тоталитаризме думать можно только коллективно. Любой индивидуально мыслящий человек автоматически становится здесь инакомыслящим. Инакомыслие — главная мишень для тоталитарного государства. На борьбу с ним оно тратит огромные силы. Если авторитарное государство просто ограничивает свободу, то тоталитарное государство моделирует несвободу. Оно программирует поведение атомизированных и лишенных собственной воли субъектов, тщательно пропалывая массовое сознание от любых сорных мыслей. Внушение и страх — вот те два скальпеля, при помощи которых тоталитаризм производит операции на мозге и сердце нации.
Борьба с инакомыслием — суть современной политики. Действия Путина зачастую трактуются совершенно неверно, как попытка подавить оппозицию. На самом деле объектом его внимания является вовсе не оппозиция, а общество в целом.
Цель власти — смена социального кода поведения самых широких общественных слоев, включение у них подсознательных, основанных на страхе и агрессии, рефлексов.Магнитского осудили посмертно не в отместку, а потому что его имя стало символом инакомыслия и сопротивления. Поэтому потребовался столь же символический ответный жест.
Все последние инициативы властей, внешне разнородные и изолированные, начиная с законов о защите чувств верующих, о запрете на пропаганду гомосексуализма, об ограничении иностранных усыновлений и заканчивая гротескным «делом экспертов», травлей Морщаковой и изгнанием Гуриева, — соединены между собой глубинной логикой и направлены на установление всеобщего ментального однообразия.
Путин — это подобие Великого Инквизитора, очередной русский «инженер человеческих душ», любитель экспериментов над русским сознанием. Эти эксперименты для него жизненно необходимы, потому что, если ему не удастся ввести Россию в состояние ментальной комы, его режим не устоит, а у всех его конституционных контрреформ снесет крышу. Ради этого он готов пойти так далеко, как этого потребуют обстоятельства.
Навстречу террору
История однозначно доказала, что добиться единомыслия и подавить инакомыслие без террора невозможно. Россия обречена на террор, причем на массовый террор. Сегодня большинству это заявление покажется чрезмерным. Но цели не только оправдывают, но и предопределяют средства. Цели Путина задают выбор им средств их достижения. Не напугав, Россию мыслить не отучишь — вот тот единственный урок, который он, похоже, вынес из всей русской истории. Он будет пугать, потому что не способен убеждать.Террор — это больше, чем насилие и произвол. И то и другое в избытке присутствует и при авторитаризме (а в той или иной степени и при демократии: идеальной политической формы человечество не изобрело и вряд ли когда-либо изобретет). Но террор — это нечто иное, это — система, не имеющая определенных политических координат и поэтому рождающая животный и безотчетный страх. Страх, причину которого невозможно установить. В условиях террора человек не может предотвратить угрозу, демонстрируя лояльное поведение, потому что не знает, чего именно нужно бояться. Поэтому он боится всего. Террор — это система всеобщей незащищенности снизу доверху. Это когда еще сегодня ты «эффективный палач», а уже завтра на твоих запястьях защелкивают наручники.
Только такой безотчетный и всепоглощающий страх может задействовать психологические механизмы, которые работают на «молекулярном» уровне. С их помощью человек сам включает интеллектуальную самоцензуру, не дожидаясь указаний цензора. Он больше не ждет приказа «сверху», а сам стремится угадать, какой поступок в данной ситуации является наиболее ожидаемым и, следовательно, безопасным. При этом самые одаренные особи ориентируются в этом вопросе исключительно на свою интуицию, а не на подсказки разума (который обычно в такой ситуации является обременением).
В условиях террора отпадает необходимость заставлять думать как все. Люди сами, добровольно и в массовом порядке, отказываются думать вовсе.
Стабильность в тоталитарном государстве поддерживается благодаря эффекту «выключенного сознания». Население превращается в человекообразных роботов, которые способны решать отдельно взятые задачи (и как показывает советская история — даже совершать подвиги), но в целом живут не рефлексируя. Это настоящие зомби, как будто пришедшие с киноэкрана. Людям, родившимся в СССР, они должны быть хорошо знакомы.
Обществом «выключенного сознания» являлись в равной степени и нацистская Германия, и сталинский Советский Союз. Обществом «выключенного сознания» обещает стать и современная Россия.
Неизбежность усиления «клановой войны»
Проблема с террором у власти одна, и она заключена в его природе — им никто не может управлять. Маховик террора можно раскрутить, но его невозможно остановить. Он как плазменный двигатель — будет работать до тех пор, пока не выгорит дотла.Наивно думать, что Путин или тем более его окружение способны контролировать террор. Это так же ошибочно, как полагать, что Сталин управлял созданной им адской машиной. Террор тем и отличается от произвола, что он носит ненаправленный характер, что рождаемая им паранойя заставляет репрессивную машину обрушиваться на всех подряд. Террор начинает с врагов, а заканчивает друзьями.
В условиях террора Россия неизбежно станет полем битвы многочисленных элитных кланов, которые в бесконечных «боях без правил» окончательно обескровят себя. При этом почти все, кто сегодня со всей силой раскручивает маховик репрессий, — позже сами попадут под него. У террора нет очевидного вектора. Ни Сечин, ни Патрушев, ни Бортников, ни весь кооператив «Озеро», не говоря уже о сошке помельче, не могут быть уверены на сто процентов в том, что их не сомнут эти жернова. Бывали в России и покруче деятели, но и тех перетерло.
Уже сегодня видно, как проседает и трещит по швам созданная Путиным пирамида власти. В ее основании лежало феодальное по своей природе «крышевание» экономики кланами «силовиков», породнившихся с криминалом. Под каждым таким кланом, как виноградные гроздья на ветке, висели многочисленные «опекаемые» ими бизнесы, а между бизнесами и властью сновали истинные герои эпохи — бесчисленные «решалы». Еще два-три года назад казалось, что эта система будет стоять неколебимо, а печальные примеры того, что происходит с теми, кто в нее не вписался, были у всех на слуху — Ходорковский, Браудер, Магнитский, Лебедев, далее везде…
Но сегодня уже все иначе. Улицы Лондона наполняются эмигрантами «нового типа». Бывшие чекисты и их подопечные, полагавшие себя в полной безопасности, еще два года назад задорно декламировавшие: «нам что: чем хуже, тем лучше», — попали под каток собственного асфальтоукладчика и очумело мечутся в поисках аварийного выхода из захламленной ими страны. Другим повезло меньше: для них все выходы уже закрыли вместе с ними самими. Какие-то авантюристы еще предлагают свои услуги провинциалам. Но серьезный бизнес уже знает горькую правду: «решалы» уже ничего не решают в России. Более того, похоже, что вскоре самих «решал» в массовом порядке «порешат».
На первый взгляд кажется, что это спонтанная борьба всех против всех. Но присмотревшись, в ней можно разглядеть скрытую историческую логику. Гидра террора пожирает старый правящий класс, чтобы освободить дорогу новому классу, еще более жадному и беспринципному.
Из провинции, с самых низов выстроенной феодальной вертикали, подтягиваются страшные люди, готовые «душить и давить», получая в награду не какой-то бойкий бизнес, не доступ к трубе, не бюджетный миллиард под «распил», а относительно скромный номенклатурный «паек».С ними меньше возни, им не надо «вырубать сознание», они приходят во власть с уже «выключенными» мозгами. К тому же они обходятся намного дешевле, а в условиях нарастания бюджетного дефицита это немало. По сравнению с ними традиционные «жулики и воры» выглядят аристократами.
«Молодая поросль» новых путинцев размножается, как саранча, и так же, как саранча, опустошает все вокруг, подъедая в том числе нуворишей и сибаритов старой волны. Это новое издание борьбы бояр и дворян, «старых большевиков» и «верных сталинцев». Известно, что внутривидовая конкуренция — самая жестокая. Россия еще содрогнется от хруста, когда эти два паразитических класса сомкнут свои безжалостные челюсти на костях друг друга. Запуганное и затравленное население будет безмолвным статистом в этой схватке хищников.
Главный заложник
Наивно полагать, что Путин — это человек, который может направлять террор. Террор — это не инструмент политики, а состояние общества. Он сродни стихийному явлению, похож на торнадо. Начавшись с небольшого ветра, террор постепенно вырастает до размеров гигантской воронки, втягивающей в себя из окружающего пространства людей и предметы.Провалившись в террор, общество теряет контроль над своей собственной историей до тех пор, пока бедствие само по себе не прекратится, исчерпав свою энергию.
Путин является не столько архитектором, сколько прорабом «нового тоталитаризма». В целом тоталитаризм — это истерическая реакция общества на переживаемый им глубочайший кризис, аффективный ответ на страх и усталость. В таком состоянии люди готовы отдать столько своей свободы, сколько власть может унести.
Не Путин толкает Россию в тоталитаризм, а Россия — Путина.По большому счету сегодня Путин, а вовсе не Ходорковский, является главным заложником в России.
В сложившейся ситуации от Путина требуется огромное мужество и чувство исторической ответственности, чтобы не поддаться искушению «легких решений и простых идей». Он должен был бы идти вперед не вместе с толпой, а наперекор ей, как это делают по-настоящему великие исторические личности. Миссия элит состоит в том, чтобы сопротивляться массовому психозу, а не потакать ему. Но это не его случай.
Тоталитаризм в России есть удел реформаторов-неудачников, тех, кто круто закладывал, но потом быстро выдыхался. Страна обрушивалась в пропасть каждый раз после того, как «за гуж брался тот, кто не дюж». Грозный, начинавший с просвещения и самоуправления, закончил опричниной. Ленин, начинавший с мировой революции, закончил «диктатурой пролетариата». Путин, проваливший в начале своего правления все реформы, за которые брался, заканчивает «православным чекизмом».
Сегодняшний «прыжок в прошлое» — это всего лишь движение по линии наименьшего сопротивления. Для того чтобы избежать возвращения в тоталитаризм, необходимо прилагать огромные моральные и физические усилия. Для того чтобы в нем снова оказаться, достаточно просто ничего не делать. Путин пошел на поводу у масс, он растворился в них, вместо того чтобы вести их. В историческом смысле винить его надо не столько за то, что он сделал, сколько за то, чего он не сделал.
Движение Сопротивления
Предстоящий и практически неминуемый сдвиг в сторону тоталитарного государства полностью меняет представление о том, что является целями и задачами оппозиции в России.Политическая оппозиция как таковая в ближайшем будущем будет практически невозможна, не столько потому, что на нее обрушится лавина репрессий, сколько потому, что в обществе «выключенного сознания» она никогда не станет массовой и должна будет всегда оставаться маргинальной силой.В этой ситуации на первый план выходит не столько политическая, сколько духовная оппозиция режиму. Особое значение в этой связи приобретает мнение видных деятелей культуры, лидеров профессиональных сообществ — всех тех, кого принято называть «цветом нации». От этих людей больше, чем от «профессиональных революционеров», сегодня зависит будущее России в самом глубинном, цивилизационном смысле этого слова. Если они не определятся в своем отношении к происходящему сползанию России в бездну, то русское общество обречено, потому что, кроме них, это сделать в данный момент некому.
В России традиционно бытует искаженное представление о движущих силах истории. Сначала народники, а за ними и марксисты придали действиям народных масс преувеличенное и даже сакральное значение. В действительности народные массы — это стволовые клетки истории. Они формируют социальные и политические институты по лекалам, которые нарезают элиты. Поэтому на элитах и лежит основная ответственность за судьбу страны.
Это, кстати, хорошо понимает Кремль. Идея «Общероссийского народного фронта», который воспринимается многими как потенциальный восприемник исчерпавшей себя «Единой России», прочитывается многими совершенно неправильно. Это не столько политическая организация для участия в каких-то будущих выборах, сколько механизм контроля и нейтрализации элит в преддверии грядущих потрясений. Это способ организации элит в обществе-муравейнике (соборном — если кому-то больше так нравится). Альтернативой ему может стать только движение Сопротивления, охватывающее все культурные слои общества.
«Общенародный фронт» и движение Сопротивления — это две диаметрально противоположные философии организации русских элит, отражающие принципиальное различие между обществом-муравейником и гражданским обществом.
В новых условиях лейтмотивом Сопротивления должны быть не организация массовых митингов, шествий и стачек, не подготовка революции (сама придет, не спрашиваясь), не создание программ и манифестов, а «всего лишь» борьба против лжи и за человеческое достоинство. Сегодня каждый, кто не поддался истерии, кто отказался «выключить» свое сознание, кто готов помнить, за что убили Магнитского, держат в тюрьме Ходорковского, травят Навального, — тот уже боец Сопротивления. Страна вступает в такую эпоху, когда битва будет вестись за каждого думающего человека, потому что все они будут на счету.
Россия идет вразнос. Мало шансов, что эту катастрофу удастся спустить на тормозах. Но все-таки они есть. Новый тоталитаризм отличается от старого двумя очень важными показателями. Во-первых, у режима нет подходящей новой «доминирующей идеи», без которой тоталитарное общество выстроить практически невозможно. Попытка скрестить православие с большевизмом обречена на провал, так как обе эти идеологии давно вышли из детородного возраста. Во-вторых, и информационно (интернет), и чисто физически (свободная граница) новый тоталитаризм приходится строить в условиях «открытого контура». Это существенно снижает эффективность репрессивной машины.
Россию, скорее всего, ожидает весьма тусклый и унылый тоталитаризм, соответствующий масштабу личности его создателей. В этих условиях консолидированные усилия элит могут остановить эшелон, несущийся вспять по исторической колее. При этом именно позиция «корневых элит» (как показал конфликт с РАН) имеет наиболее существенное значение.
Сегодня судьба России в руках тех, кто традиционно не занимается политикой. Если этот стоп-кран не сработает, то Россия, скорее всего, не удержится на том условном рубеже «нового 1953 года», на котором она сейчас застряла в своем возвратном историческом движении, и последовательно свалится сначала в «большой террор», потом в «большой маразм» стареющего вождя и, наконец, в «большую революцию», которую уже, видимо, не переживет.
Русская рулетка
Демонстрирующий на публике избыточную уверенность в себе, Путин ошибочно полагает, что он играет с русской историей в тотализатор и все дело только в том, чтобы сделать правильную ставку. Он не отступает ни по одному пункту, удваивая и утраивая ставки, отправляя за решетку живых и мертвых врагов, дразня Америку, заигрывая с Китаем и не считаясь по большому счету ни с кем. Но в действительности он играет с историей в «русскую рулетку», где он сам лишь патрон в пустом барабане. Рано или поздно этот патрон разнесет вдребезги все казино.Автор:
Владимир Пастухов
доктор политических наук, St.Antony College, Oxford
